Никакие предельные метафоры не звучат преувеличенно, когда мы говорим о балерине Зайтуне Насретдиновой. Ее искусство покрывает расстояния и не блекнет во времени. Это поразительное и, на иной взгляд, странное выражение русской классической хореографии в ее собственном историческом подвиге перед лицом общечеловеческой культуры. И одновременно это самое раннее и самое полное впечатление от башкирского балета, потому что башкирский балет – это Зайтуна Насретдинова.
Как в ограненном алмазе сходится множество лучей, чтобы вспыхнуть короной ослепительного огня, так ее творчество вобрало в себя однажды все, что слеталось к тому мгновению на балетную сцену. Две великие балерины были первыми удостоены высших званий: Уланова и Лепешинская. Третьей народной артисткой СССР в балете стала Зайтуна Насретдинова.
Известие о награждении башкирской актрисы произвело сильное впечатление на театральную Россию. Все тогдашние мэтры хореографии Мессерер, Захаров, Лопухов, Лавровский писали о чуде башкирского балета и феномене Зайтуны Насретдиновой. И им принадлежит парадный образ нашей балерины. Утонченная культура, строгая интеллигентность, поэтическое благородство -важные свойства созданного ими изображения. По словам Асафа Мессерера, безупречную академическую технику Зайтуны Насретдиновой отличала «культура линии»: сочетание чеканных форм и силы жеста с одухотворенностью, даже «романтизмом» пластической кантилены… Одним словом, мастера восхищались Зайтуной Насретдиновой как примерной ученицей великой школы танца на улице зодчего Росси в святом городе балета Санкт-Петербурге.
Восхождение балерины к славе не было неожиданностью для ее земляков. Это ведь ей, ещё девочке, ученице хореографического училища, посвящал восхищенный мастер Л. Б. Степанов литературный сценарий будущего спектакля, первого национального хореографического произведения «Журавлиная песнь». И это о ней скажет на вершине собственной славы гений танца XX века Нуреев: «Зайтуна Насретдинова разбудила во мне артиста и танцовщика!.. И тот, и другой, как и вся публика и вся республика видели в ней не только исполнительницу внушенных сюжетов и тем, но – носительницу собственной идеи, темы, поэзии, открывали в ней универсальную актрису, способную совместить в целостном образе художественные законы классического театра и натуральные уставы исторического обихода.
Актриса чуткой интуиции и прозорливой догадки, Зайтуна Насретдинова много черпала в собственном воображении и опыте сердца. Оттого у нее два вечера одной Одетты могли отличаться друг от друга, как баллада и романс. Потому она так разительно преображалась, танцуя в «Бахчисарайском фонтане» сначала хрупкую Марию, затем надменную и гневливую Зарему, а в «Журавлиной песне» – башкирскую селянку Зайтунгуль и окутанную древними поверьями прекрасную птицу-тотем. И совершенно органичен был для нее переход от партий классической виртуозности к драматически развернутым пластическим поэмам, во многом импровизационным. Но к дарам, какими щедро наградила ее природа, к высокому профессионализму, каким наделила ее школа, прибавлялось рациональное программное начало, родственное искусству режиссуры.
Два выдающихся мастера башкирской хореографии, Ф. А. Гаскаров и X. Г. Сафиуллин, приобщили балерину к танцевальному творчеству родного народа. А Башкирия издревле развивала самобытную пластическую культуру. Зайтуна Насретдинова, из первых рук получившая понятие о башкирском танцевальном фольклоре, училась не фигурам и темпам, а художественному способу постигать жизнь. Ее Зайтунгуль отныне неотъемлемая эмблема балета Башкирии, – это классический танец, помещенный в поле высоких напряжений человеческого духа и судьбы, а не просто синтез академической пластики с народно-характерным танцем.
Тем временем живой опыт искусства Зайтуны Насретдиновой, как и весь балет Башкирии ранней поры, был погружен в процессы, захватывающие неоглядные горизонты мировой сцены, прежде всего, русский театр. На балетную сцену шла Майя Плисецкая, шел Юрий Григорович, хореографсимфонист, хореограф-монументалист, мастер балетного парада и создатель трагедийного спектакля в танцуемой пьесе.
К великой чести Зайтуны Насретдиновой, качественно новые тенденции в большом балете оказались ее собственными артистическими нормами. Сценические партии балерины насыщались широкими ассоциациями. Танцевальный образ пробуждал в зрителе щемящие, тревожащие ум и сердце реальные представления, исторические реминисценции.
Так, публика находила повод сравнивать ее Эсмеральду с литературным прообразом готического романа Гюго. Легенда о заколдованной Одетте приобретала в исполнении Зайтуны Насретдиновой черты байронической поэмы о внечеловеческой природе, разлад с которой грозил жестокими катастрофами. Простодушная крестьянка Жизель, обманутая жизнью и людьми, находила странное и опасное для смертных удовлетворение в общении с потусторонними духами земли… Балерина не уводила в мир иллюзий и снов. Она приводила к нам своих героинь. Когда же в ее репертуаре появлялись Зарема, Лауренсия, Раймонда, Тао Хоа, Амина, Зухра и другие персонажи, способ художественного существования которых перекликался с судьбами современных людей, балерина сама шла за ними, как шли сказочные царевны за тридевять земель в тридесятое царство искать любимых в плену у чудовищ. Это красота искала свой истинный лик в кривых зеркалах нашей изломанной эпохи.
Театралы очень скоро почувствовали истинное призвание Зайтуны Насретдиновой и произнесли единственные слова, достойные ее искусства: трагедийная актриса. Ее вещий дар – явление стиля, образ сценической поэзии и образец мастерства, пока у нас не превзойденный. Но это и духовный феномен, способ глубокого общения с жизнью, вскрывающий в ней самое важное — собственно источник бытия и его неизбывных печалей. В этом качестве искусство Зайтуны Насретдиновой есть сокровенный опыт каждого. Им живут, над ним размышляют, от него отталкиваются и уходят, но к которому вновь и вновь возвращаются, как в родной дом.
Искусство Зайтуны Насретдиновой и есть родной дом, родина башкирского балета. Небесные светила близко склонились над башкирской балетной сценой, словно для того, чтоб мы разом увидели то огромное пространство поэзии, каким был и остается балет Зайтуны Насретдиновой. (Суюндук Сайтов.)
Да! Слов нет!